Я влюблена - Страница 28

— Такая мысль кого хочешь выведет, — согласилась Фан, пытаясь вернуть голосу вежливый тон. — Через некоторое время ты привыкнешь.

— А ты привыкла? У меня не было времени это выяснить.

— Да, конечно, — подтвердила она безучастно.

Они помолчали, и неожиданно Алекс выпалил:

— Извини, Фан. Мне не надо было говорить всего этого.

— Пожалуй.

— Думаю, мы ничего не добьемся, если будем ворошить прошлое.

— А добьемся ли мы чего-нибудь, если не будем его ворошить? — спросила Фан осторожно.

И тут же пожалела о сказанном. Зачем она спросила его об этом? Сейчас не время говорить о будущем. Но, вспомнив о крошечной жизни, растущей в ней, подумала, что, возможно, говорить о будущем уже слишком поздно.

Алекс задумчиво посмотрел на нее и ответил:

— Не знаю. Я не хочу сейчас об этом говорить. Я пришел потому, что обещал повесить огни.

— Огни? — непонимающе уставилась на него Фан. — Какие огни?

— Наружные рождественские огни. Я же сказал, что повешу их.

— Ты пришел, чтобы повесить рождественские огни?

— Конечно, я же обещал, — повторил он настойчиво.

— У меня несколько лет не было во дворе праздничных огней!

Фан недоумевала. После ссоры, происшедшей между ними три дня назад, менее всего она могла предположить, что увидит Алекса у себя во дворе развешивающим праздничные гирлянды.

— Тебе не стоит об этом беспокоиться.

— Это не беспокойство.

Взглянув на его энергично выставленный подбородок, Фанни решила ему уступить. По какой-то причине Алекс считает, что он должен украсить дом на Рождество. Может, это первый шаг к разрешению их проблем? Тогда ей надо просто с ним согласиться.

— Гирлянды на чердаке.

— Лестница по-прежнему в гараже?

Напряжение Алекса немного спало, похоже, он успокоился, получив ее согласие.

— На стропилах. — Она хотела добавить: «Там, куда ты положил ее пять лет назад». Но, удержавшись, промолчала. Равновесие, установившееся между ними, было слишком хрупким.

Хотя Фан с трудом могла себе представить, что такое возможно, тем не менее день прошел достаточно приятно. Она пекла печенье, пока Алекс развешивал лампочки на наружной стене дома. Он даже влез на крышу и установил там пластмассового Санта-Клауса с его северными оленями, которые украсили дом и сделали его точно таким же, как в то, памятное им, Рождество.

— Где ты раскопал их? — крикнула Фан, выйдя посмотреть на результаты его деятельности. — Я даже забыла, что они у нас есть.

Алекс повернулся на ее голос и оступился.

— Извини, — сказала она, понимая, что испугала его. — Я не хотела помешать. Я только вышла спросить, не нужно ли тебе чего.

Фанни видела, как его глаза сверлили ее даже с крыши.

— Нет, все в порядке, — только и сказал он, отворачиваясь.

Возвращаясь на кухню, она все еще ощущала на себе его взгляд.

Фанни включила радио, которое передавало рождественские мелодии, и начала раскатывать на столе вторую порцию теста.

Стук и скрежет лестницы о стены дома, время от времени доносившийся до Фан, напоминал ей о присутствии Алекса. Осознание этого давало хрупкое ощущение покоя.

Выбросив из головы всех оленей, ангелов и Санта-Клаусов, Фан думала о ребенке и о том, как бы было чудесно, если бы ее малыш, их малыш, рос в доме с двумя родителями, любящими друг друга. Как во сне, приснившемся ей прошлой ночью.

Нет, она не могла сказать, что любит Алекса. Не прошло и двух недель, как он вернулся в ее жизнь. И сейчас преждевременно думать о любви.

Ты полюбила его быстрее, чем тогда, в первый раз, прошептал ей внутренний голос.

— И посмотри, чем это закончилось! — ответила она вслух.

Закончилось ли? И вообще прекращала ли она когда-нибудь его любить?

На эти вопросы она еще не знала ответа.

Солнце уже садилось, постепенно исчезая за горизонтом океана. Фанни испекла целую гору печенья — хватит на два дня прожорливым толпам покупателей. Когда она вынимала из духовки последнюю порцию, раздался сильный хлопок и верхний свет внезапно погас.

— Проклятье!

Она поставила противень сверху на плиту, закрыла дверцу духовки. Теперь кухня освещалась только флуоресцентной лампой под висящими на стене шкафами и меркнущим светом уходящего солнца.

Зная, что это глупо, она несколько раз щелкнула выключателем. Ничего не изменилось, кухня по-прежнему оставалась в полумраке. Чертыхнувшись, она достала из шкафа электрическую лампочку и подтащила стул под люстру.

В момент, когда она дотянулась до старой лампочки, намереваясь вывинтить ее, сзади открылась дверь. Фан повернула голову и увидела Алекса, стоящего на пороге с выражением ужаса в глазах.

— Что ты делаешь, черт возьми? — прорычал он.

Не дожидаясь ответа, тремя широкими шагами он пересек кухню и снял Фан со стула.

Фанни, испугавшись, вскрикнула и обвила его шею руками. На секунду оба замерли. В этой тишине Фан услышала биение своего сердца. Или стук сердца Алекса, который она почувствовала, прижавшись к его груди?

— Что ты делала? — спросил он. Рычание сменилось ворчанием, но недовольство осталось.

— Я хотела сменить лампочку, — пояснила Фан.

Она оттолкнулась, пытаясь высвободиться из его объятий. Алекс, казалось, поколебался секунду, точно не был уверен, что теперь она вне опасности и может позаботиться о себе сама. Фан откинула голову назад, сурово глядя на него в полумраке кухни. Она досадовала на него, потому что он ее испугал, досадовала и на себя, потому что на самом деле не хотела покидать его объятий.